Русский Народный Собор в Армении

О председателе комитета ветеранов войны и Вооруженных сил Армении Гранте Григорьевиче Оганесяне я был наслышан еще до нашей встречи. «Настоящий джентльмен с душой ребенка и сердцем льва», – так говорили о заслуженном ветеране в нашей редакции. Он отдал армии 25 лет, начал воевать еще в 1939 году в финскую кампанию, а закончил ее в Берлине. Он может часами говорить об истории, политике, геополитике, этнопсихологии, о гениальности и глупости лидеров. В беседе с ним для журналиста есть только одна беда: Грант Григорьевич катастрофически не любит говорить о своих доблестях, о себе самом.

– Грант Григорьевич, вы помните начало Великой Отечественной?
– Это были тяжелейшие дни в истории страны и в моей жизни. Еще до начала Великой Отечественной, после окончания войны с Финляндией новый нарком обороны Тимошенко прямо заявил: «Красная армия не способна вести войну в современных условиях». Возглавлявший армию до этого Ворошилов был оторван от реальности, ему казалось, что можно по-прежнему делать ставку на конницу. Но самое страшное – это репрессии командного состава армии. Перед самой войной в Москве был созван Совет командиров полков. Так вот представьте, что только три командира полка имели трехлетний опыт руководства полком. Все остальные были новичками.
– А вы сами начали…
– Я начал войну политруком.
– Как и будущий главный маршал бронетанковых войск СССР Амазасп Хачатурович Бабаджанян.
– Так точно. Бабаджанян был политруком в знаменитой танковой бригаде Катукова, которая нанесла первое поражение танковому клину Гудериана.

– Наверно, нелегко было вам поддерживать боевой дух солдат. Ведь вы и сами были молоды.
– Я должен сказать, что боевой дух нашей армии был необычайно высок. В первые же дни войны мы потеряли большую часть нашей военной авиации и танков. По техническим показателям мы сравнялись с немцами только в 43-ем году. Первые два года мы держались исключительно за счет крепости духа наших солдат, за счет нашего морального превосходства. Сейчас часто говорят: «безбожное время». Безбожными могут быть отдельные руководители, но не время. У наших воинов было вполне определенное чувство долга перед страной, чувство святыни, которую они защищали – порой до последней капли крови.
– Какие сражения вы вспоминаете наиболее часто?
– Я участвовал в обороне Севастополе, Керченском сражении, защищал в 1942-ом году Северный Кавказ.
– Если не ошибаюсь, именно в этих сражениях армянские дивизии понесли наиболее тяжелые потери.
– Наиболее тяжелые потери мы понесли в дивизии Закияна под Керчью – восемьдесят процентов личного состава. Поэтому Наири Зартьян назвал Керчь армянским кладбищем. Когда мы находились в Севастополе, Керчи, было ощущение, что мы находимся в другом мире. Мы не видели ясного неба. Постоянно нас бомбили вражеские бомбардировщики. Но мы бы не сдали Севастополь, если бы не потерпел поражение флот. После этого прервалась дорога жизни, и мы отступили. За каждый метр земли в Севастополе шли ожесточенные кровопролитные бои. Я не видел там ни одного робкого воина. Все сражались как львы.

– А Краснодарский край вы освобождали?
– Краснодар запомнился красивыми девушками, которые забрасывали освободителей букетами. За Северный Кавказ мы воевали в составе девятой армии. Помню, на подступах к Владикавказу я впервые увидел мощь наших катюш. Две наши минометные роты в течение суток трижды отбили атаки немцев. К концу дня мы смогли через связного запросить помощь из центра. Вместе с танками нас поддержала батарея катюш. Трое наших рядовых в этот день попали в плен к фашистам, их заставили голыми копать окопы. Так вот, когда катюши начали свой концерт, немцы были настолько оглушены и ослеплены, что наши пленные бежали и невредимыми вернулись к нам.
– Когда вы поняли, что враг будет разгромлен?
– Мы всегда верили в победу. И у многих немцев, кстати, блицкриговские настроения прошли в первые же месяцы войны. Еще до Московской битвы группа немецких врачей писала Гитлеру, что победить Советский Союз будет трудно, чрезвычайно трудно победить народ с высокими нравственными устоями. Они писали, что более 90% пленных советских девушек были девственницами. Немцы понимали, что в войнах побеждают духовно здоровые нации.

– Думается, наши женщины запомнились немцам и в ином свете на полях сражений.
– Безусловно. Однажды немцы сбили один из истребителей авиаполка нашей армии, они пленили и жестоко пытали летчика. И вот когда уже палачи сами обессилели, так и не сумев выудить ни одного слова, произошло еще одно нервное потрясение для немцев, когда из-под упавшего шлема показались длинные кудри женщины.
– Грант Григорьевич, Вы дошли до Германии?
– Да, я закончил войну в Берлине.
– И вы освобождали концлагеря?
– Да.
– И вас целовали освобожденные девушки?
– Конечно, целовали.
– Наверно, это был ваш самый страстный поцелуй в жизни. Ведь эти девушки четыре года не целовались.
– Нет, это был совсем иного рода поцелуй. Эти исхудавшие, изможденные люди были похожи на детей, и сердце разрывалось от сострадания. Во время наступления жертвы увеличиваются, но когда наступаешь силы удваиваются. Особенно после того, как мы видели зверства фашистов в отношении пленных.

– Грант Григорьевич, возникает ли у вас желание перечеркнуть, изменить что-то в своем прошлом.
– Мы родом из Западной Армении. Мои дедушка и бабушка на своих спинах перетащили во время бегства огромную старинную Библию. И это несмотря на то, что потеряли по дороге одного из детей. Аштаракский воздух не пришелся нам впрок, мы часто болели. Затем осели в Севанском районе, в Лчашене. Помню, что когда мы, дети, плавали в реке, рядом сновали крупные форели. Три раза я падал в школе в обморок от голода. Но все равно положительных воспоминаний больше. Сейчас я понимаю, что без трудностей, без испытаний человек портится.
– Для вашего поколения на первом плане было исполнение долга, а для подрастающих – получение удовольствий.
– Совершенно верно. Сейчас говорят победил не СССР а союзники, это глупость. Помощь союзников имело значение прежде всего в моральном плане, для поддержания духа. Рузвельт говорил, что помощь союзников Советскому Союзу составила 4% от общих расходов СССР. А Черчилль, ненавидевший советскую власть, признавал: «в мире не было такой силы, которая смогла бы выбить кишки из германской военной машины. Это сделала советская армия». Это стало возможно благодаря тому, что чувство долга, ответственности у нас было весьма и весьма высоким. И база для будущей победы была создана в предвоенные годы, мы вышли по экономическим показателям на второе место после США.
– И тем не менее, холодную войну СССР проиграл…
– Сразу после окончания войны Ален Даллес писал: «СССР развалить извне невозможно ни одна армия не посмеет воевать с советской… СССР нужно разрушить изнутри… Сбросить авторитет партии, посеять религиозные раздоры, развратить молодежь, внушить ей космополитизм, культ секса». Эта программа до сих пор не осуждена мировым сообществом, а между тем по своему людоедству она не уступает программе Геббельса. Возмутительно, когда говорят, что СССР в равной мере виновен в развязывании войны. В подобных заявлениях я вижу не только злой умысел, это хуже, это идиотизм. Советский Союз ни на капельку не хотел войны.

– А как вы растите внуков? Патриархальный быт все более и более вытесняется из нашей действительности…
– Внуки и вообще дети воспитываются в семье. Если в семье неспособны заложить основы гражданственности, никакие комсомольские организации ничего не смогут. Я не запрещал своим дочерям краситься, но они сами отказались от этого, зная, что отцу их не нравится. Точно так же мой внук не курит и не пьет, потому что знает что огорчит дедушку и родителей.
– А когда было труднее: в 1942 или 1992-ом?
– Конечно, в 92-ом году было тяжело, но я бы не стал сравнивать с Великой Отечественной. Хотя эти войны чем-то схожи. Мы уступали Азербайджану по всем показателям, но победили благодаря силе духа и превосходству командных кадров. Те традиции, которые были заложены в первой половине 20 века, были продолжены в конце века. Мы дали в 20 веке не только всемирно известных маршалов – Баграмяна, Бабаджаняна, маршала авиации Хамферянца, но и одного из самых признанных флотоводцев Исакова – и это при том, что не имели моря.

– Что бы вы пожелали читателям «Хачкара»?
– Во-первых, я хочу поздравить всех с 65-летием нашей общей великой победы. К сожалению, в наши дни часто приходится слышать: мы маленькая нация, от нас ничего не зависит. Помните, сказку о репе: «дед за репу, бабка за деда, жучка за бабку, мурка за жучку: тянут-тянут – никак не вытянут. Пришла мышка…» Дальше сами знаете. Наш народ в годы Великой Отечественной отдал фронту 300 тысяч воинов. И это только армяне Советского Союза. Для меня очевидно, что в одиночку даже русские не сумели бы разгромить фашизм. В годы войны мы не делили однополчан на своих и чужих, на представителей великих и малых наций. Почки – маленький орган, но попробуйте жить без почек. Я думаю, самый главный урок Великой Отечественной – созидающая сила дружбы, единения. Я особо хочу обратиться к нашей молодежи. В послевоенные годы у нас не было ни мерседесов, ни фраков, нечасто мы могли позволить себе пойти в ресторан. И тем не менее, нас обожали, нас носили на руках. Купить любовь невозможно, любовь можно заслужить мужеством, самоотверженностью, высоким чувством ответственности.